– Ненавижу пустоши. Сейчас спокойно, а через минуту их толпа налетит.

Церковник погладил рубец на щеке – мелкий привет от шустрой твари, прорвавшейся к колонне в самом начале путешествия на юг.

Тейя выбралась из недр дрона, шагнула было к возвышавшимся слева руинам, но была остановлена окриком Влада:

– Ты куда?! Если надо отойти, предупреждай! Все забыла?!

– Извини, – потупилась девушка. – Мне не надо отходить. Просто… Просто я помню это место. Я была здесь. Тогда. Раньше.

Влад слегка удивился. Как по этим бесформенным остаткам зданий, к тому же засыпанным обломками, можно как-то ориентироваться? По его мнению, весь город превратился в сплошную свалку, где отсутствует даже намек на какой-либо порядок. Хотя вон, слева, что-то вроде колпака диаметром метров тридцать, из металла, не затронутого ржавчиной. Пусть и помято сильно, рваных и оплавленных дыр хватает, но прежняя форма угадывается. Наверное, раньше эта штука торчала украшением на крыше или служила для других целей, но в любом случае она была приметной и таковой осталась.

Либерия посетили схожие мысли. Он указал на колпак:

– Что это было?

Тейя ответила очень тихо:

– Дом детей. Раньше этот металл был покрашен весело, ярко. Он стоял на тонкой ножке, а перед ним была смонтирована телепортационная установка. Мы не научились отправлять объекты далеко, но на небольшое расстояние получалось. Это было безопасно. Дети подходили по очереди и оказывались внутри, на мягком покрытии, на круге, который вращался. Из-за вращения и неожиданности многие малыши не удерживались на ногах и падали забавно. А потом садились возле стен и смотрели, как появляются новые. И хлопали в ладоши, и смеялись, когда кто-то падал так же, как они. Весело получалось, и еще таким способом они знакомились с достижением науки. Все дети сюда ходили, и многие не один раз. Извините, я просто хотела заглянуть внутрь. Я знаю, что не надо этого делать, но почему-то захотела…

– Детей, наверное, увели, когда все началось, – как можно более невозмутимым голосом попытался произнести Влад.

Вышло не слишком убедительно, уж очень задел короткий и бесхитростный рассказ о веселом прошлом этого места.

– Да, их точно увели. Не до веселья стало, – так же неестественно бодро добавил Либерий.

Тейя вытерла выступившие слезы, срывающимся голосом поблагодарила:

– Спасибо. Вы хорошие люди, если так думаете. Но я точно знаю, что было все по-другому. Здесь, в этом месте, был взрыв. Как и во многих других местах. Самые первые взрывы. Я тогда была на станции еще и видела сообщения об этом. Колпак Мудрого Шутника сорвало с его места. Те дети, которые не погибли сразу, получили высокую дозу радиации. Даже в зрелом возрасте регенерация после такого усложнена значительно. Дети… Дети обречены… Там, где мы стоим, раньше был бассейн из разных цветов плитки, в нем плавали светящиеся рыбки, через него был перекинут мостик. Пары с эмоциональной привязанностью часто на нем стояли, такая традиция. А там, где висит Эхнатон, справа, был выход туннеля обслуживания. По нему машины радикалов появились здесь и начали убивать спасателей. И уничтожать все вокруг. И против них тоже оружие привели, таких же, как он, Эхнатонов или похожих на него. Трое их было, они погибли сами и убили всех, кто появлялся из туннеля. Тут не было сильного оружия применения, много радикалов обитали не так далеко, опасались своим навредить. Взрыв, которым убили детей, один всего был. Вы ведь видите, что дальше здания не так сильно разрушены. Людей здесь потом убивали машинами и разным, а не взрывами. Либерий, я хочу узнать…

– Что?

– Если мы не найдем людей на базе дальников, ты и твои люди помогут победить радикалов? Убить?

– Лучше бы нам их найти…

– А если нет?

– Ты умная девочка и должна понимать, что у нас не останется другого выбора.

– Мы древние, ваш конклав нас проклинает.

– Конклав – это кучка выживших из ума стариков. Из уважения к былым заслугам им разрешают нести всякую чушь. Все, на что хватает их власти, это сжигать бедолаг, соорудивших что-нибудь для облегчения своего труда. Реальная власть в церкви принадлежит совсем другим людям. О некоторых из них никто даже не слышал ни разу. Я говорю о мирянах, им ни к чему знать наши расклады.

– Эти, другие, люди более лояльны к нам?

– Они прагматики, а не фанатики. Хотя, если будет надо, могут превратиться в фанатиков тех еще. Но это, разумеется, внешне. Внутри они всегда мыслят здраво.

– Как ты?

– Нет, я иногда совершаю то, о чем потом жалею. Иду на поводу у чувств. Поэтому серьезной власти у меня никогда не будет.

– Но ты можешь говорить про других? От них?

– Скажем так: нам не помешают услуги древних. Грамотных древних. Таких, как ты, например. Девчонка, которая была с Владом, ничего полезного не может рассказать. А вот вы можете, я своими глазами уже много чего видел. И еще я понял, что те, кого ты хочешь найти, знают и умеют куда больше вас. Ищи, Тейя. Ищи. Вам нужна церковь как союзник? Я помогу в этом. Но мои действия перед тем, как я нашел Влада, привели к гибели братьев по ордену. Я ошибся – это моя вина. Мне надо вернуть себя в глазах ордена. Чем больше я им принесу полезного, тем проще это будет сделать.

– Меня и Влада будет мало?

– Не знаю. Но знаю, что чем больше вас придет, тем лучше. Власти у меня нет, но если все сделать правильно, то вам ничего не будет угро…

Шелестящий визг скорострельного кинетического орудия прервал церковника. Влад, обернувшись, увидел, что стальные шарики выбивают искры из брони все там же висевшего Эхнатона.

– В укрытие! – заорал он людям и добавил для дронов: – Всем переместиться под металлический объект слева от вас. За мной, туда, где я стоять буду.

Электронный мозг простеньких бытовых дронов нуждался в детальном разжевывании самых простеньких приказов.

Эхнатон недолго ловил чужие снаряды. Скользнул в сторону, резко изменил курс, сбивая прицел, и под прикрытием нагромождения обломков добрался до основных сил, деловито отрапортовав:

– Оперативный доклад: Эхнатон две тысячи сто четырнадцать дробь сорок три попал под обстрел. Получено восемь попаданий, поврежден левый манипулятор, вспомогательная визирная система нуждается в калибровке, разбито дополнительное крепление антенны дальней связи.

– Кто тебя?! Кто там?! – закричал Влад, продолжая возню с транспортными дронами.

– Противник не идентифицирован.

– Но ты его заметил, раз остановился?

– Была зафиксирована тепловая аномалия в обломках значительного сооружения. Анализ аномалии был прерван нападением.

– Напали из теплого пятна?

– Так точно, орудие располагается там.

– Это может быть машина радикалов? Вроде тебя?

– Нет данных. В случае если это так, машина располагается под обломками.

– И что все это значит?

– Не могу знать.

Сообщая все это, Эхнатон совершал хаотические перемещения, ни на секунду не оставаясь на месте. И крутился во все стороны. Навестись на него невидимому орудию будет непросто. К тому же просто выстрелить – полдела. Пробить корпус в лоб почти невозможно. Ну, по крайней мере, сравнительно маломощными пушками, которые устанавливают на подобных машинах.

Однако никто больше не пытался атаковать. Противник, выдав себя, не рискнул продолжать атаку. Уходить дальше, обойдя опасное место десятой дорогой? И при этом не выяснить, что же там такое? Глупо как-то…

– Эхнатон, ты уверен, что стреляли из-под обломков?

– Так точно.

– Сидите здесь, – приказал спутникам Влад.

– Куда ты?! – испуганно вскинулась Тейя.

– Гляну издали. Не бойтесь, лезть к ним не стану.

Пригнувшись, перебежал через открытое место, прячась за тем же валом из обломков, подобрался к подобию перекрестка среди руин, где Эхнатон поймал очередь из шариков-снарядов. Высовываться не стал: выстрел кинетического орудия ты слышишь уже после того, как снаряд пролетел мимо… или снес тебе голову.